По волне и слову: как сёрфинг становится языком искусства

Вы говорите, что серфинг для вас — это не просто спорт, а способ самовыражения и язык искусства. Что именно вы вкладываете в понятие «серфинг как культура»?

Мы привыкли видеть только финальный кадр — человека на волне, выполняющего красивый трюк. Но за этим стоит целый мир. Всё начинается с поиска нужной волны, изучения прогноза, путешествия к месту, ожидания ветра и прилива. Потом наступает момент, когда оказываешься в воде, чувствуешь дыхание океана и наконец находишь ту самую волну.

Для меня серфинг — это не только движение, но и соединение с природой, состояние, которое древние полинезийцы называли Kissed by God — «поцелованный Богом». В их мифах рассказывается, что бог Мауи выловил из океана Землю, и океан воспринял это как утрату величайшего сокровища. С тех пор, говорили они, океан подселил демонов — короткой и длинной волны. Человек живёт с ними на плечах — один демон пугает последствиями перемен извне, другой — страхом изменений из-за собственных действий человека. И лишь когда воины ловили волну, этот внутренний диалог смолкал. В тот миг они были в настоящем моменте — в том самом состоянии, к которому многие стремятся через медитацию или духовные практики.

Это тоже часть серф-культуры — умение быть один на один с океаном, понимать его ритм и принимать его силу. Но социальная сторона тоже важна: серфинг — это целая система неписаных правил, уважения к другим и к самой волне. Без знания этой истории и культуры легко «наломать дров». Поэтому для меня серфинг — это образ мышления, философия взаимодействия с природой и с людьми.

В книге «Милое море» вы объединили поэзию, плёнку и философию океана. Как рождалась идея этой книги и какое место она занимает в вашей творческой эволюции?

Идея книги жила во мне давно, но толчком стало увлечение плёночной фотографией. В силу спорта я часто оказывался в одних и тех же местах — десятки раз. После двух тренировок можно весь день ждать заезда или просто сидеть без волн. В такие часы, когда кажется, что всё знакомо до мельчайших деталей, плёнка открыла мне другой взгляд на привычное.

Съёмка на плёнку — это целый ритуал: сначала ты представляешь кадр в голове, ищешь свет и композицию, потом снимаешь, ждёшь проявку и только через время видишь результат. Это воспитывает терпение, внимание, ощущение момента. Постепенно мне захотелось показать жизнь серфера без самого серфинга — всё, что его окружает: тишину ожидания, свет рассветов, соль на коже, дыхание океана. Так родилась визуальная часть книги.

А стихи появились гораздо раньше. Я начал писать ещё подростком, когда в двенадцать лет стал путешествовать один ради спорта. В век технологий всегда можно позвонить домой, но есть моменты, когда ни слова, ни экран не заменят присутствия — взгляда, вдоха, живого тепла рядом. Чтобы разобраться в себе, в своих чувствах, страхах и сомнениях, я начал писать. Любовь, одиночество, разочарования, стремление к смыслу, попытка выйти за границы привычного — всё это нашло отражение в стихах. Для меня поэзия — острие человеческой мысли, сжатая энергия, где ритм ведёт дальше, а каждое слово — словно выстрел.

Так за три года накопились фотографии, а за девять — стихи. Всё это соединилось в книге «Милое море», которую поддержали мой спонсор Termit и команда Trinity. Для меня это первый большой и, наверное, самый фундаментальный шаг в сторону осознанного творчества — и, я уверен, не последний.

Вы выросли в духе приключений и романтики, но рано столкнулись с жёсткой стороной большого спорта. Что помогло вам сохранить чувство свободы, не потеряв дисциплину?

Серфинг удивительно многолик. Даже те, кто занимается им не ради спорта, встают на рассвете, чтобы поймать идеальную волну — а для этого нужна особая дисциплина. Океан сам прививает её: он всегда ставит всё на свои места. Каким бы ты ни хотел казаться, он мгновенно показывает, кто ты есть на самом деле.

Мне всегда хотелось сохранить баланс между сборами, тренировками, соревнованиями и безумными поездками на край света ради одной-единственной волны. В разные периоды я был разным: иногда больше спортсменом — сосредоточенным и целеустремлённым, иногда — романтиком, ищущим вдохновение и приключения. Но именно в этом и красота серфинга: он даёт пространство для многих состояний. В нём нет противоречия между дисциплиной и свободой — они не мешают друг другу, а, наоборот, питают друг друга. Океан не принимает фальши. Если ты честен с ним и с собой, он всегда отплатит свободой.

После травмы вы упоминали, что научились воспринимать нестабильность как часть пути. Что дала вам эта пауза — лично, духовно, профессионально?

Эта пауза стала временем, которого раньше просто не было. Я наконец смог по-настоящему насладиться Москвой и Петербургом, провести дни в музеях, рассматривать архитектуру, встречаться с людьми из совершенно других сфер — успешными, вдохновляющими, теми, кого я искренне уважаю. Случайные встречи в одних и тех же городах многое во мне изменили.

Я понял, что часто мы знаем, куда хотим прийти, но путь оказывается совсем не тем, каким мы его представляли. Мы строим один маршрут, а жизнь уводит в стороны, добавляет повороты, заставляет задержаться — и всё равно приводит туда, куда нужно. Наверное, в этом и есть сила человека: несмотря на перемены и нестабильность, он достигает своей точки, пусть и иным, неожиданным путём.

Эта пауза напомнила ещё об одном: жизни не хватит, чтобы прожить весь серфинг, но серфинга хватит на всю жизнь. В нём есть место и для спорта, и для творчества, и для других увлечений; есть жизнь и вне него, и она тоже очень важна. Человек не может развиваться в одной плоскости: чем больше граней он открывает в себе, тем полнее и радостнее становится его путь.

Сегодня серфинг всё чаще становится элементом lifestyle-культуры. Как, на ваш взгляд, вернуть в него ту самую «честную романтику», о которой вы говорите?

Важно показывать процесс, эту атмосферу вокруг, где результат не важнее пути. Как говорил Бродский: «Главное — величие замысла», и чем больше серфинг-проекты будут уходить от пустой картинки в соцсетях к физическому опыту, тем более настоящим станет серфинг. Сегодня мы часто не ищем — мы гуглим. Всё уже готово, подано на блюдечке, освещённое холодным светом экрана.
Социальные сети изменили наше восприятие: фотографии утратили вес, процессы обесценились. Но как приятно держать в руках распечатанную фотографию, чувствовать шершавость бумаги, слушать живую музыку, когда вибрации проходят сквозь тело, читать рассказ и каждой клеточкой души ощущать живые эмоции! Эти ощущения невозможно передать через экран. Думая об этом, я всё меньше верю, что искусственный интеллект сможет заменить человека. Всё, что рождено душой и прошло путь от воображения до воплощения, обладает особой силой и теплом. Воплощение идеи — это не просто действие, это акт жизни.

Ваши проекты соединяют спорт, визуальное искусство и поэзию. Как рождается это сочетание — из спонтанности или продуманной концепции?

Раньше всё рождалось спонтанно — медленно, неструктурно, как будто разбросано по разным углам моей жизни. Но чем глубже я погружаюсь в творчество, тем больше хочется передавать конкретную идею, рассказывать историю, не навязывая зрителю своего видения, а давая ему возможность вынести из этого что-то личное.

Сейчас это уже концепции — продуманные, иногда мучительные. Я могу долго ломать голову, страдать, не понимать, как всё собрать воедино. Но, как и в океане, ты не всегда знаешь, каким путём придёшь к задуманной точке — нужно дождаться своей волны. Например, сейчас я работаю над мини-фильмом о том, как культура, в которой человек растёт, влияет на него годами — даже в таком далёком от неё занятии, как серфинг. Мои идеи нередко сталкиваются с реальностью, спорят между собой, но я подберу к ним ключи — просто нужно терпение.

Вы часто говорите о честности — перед собой, океаном, зрителем. Что для вас значит быть честным в творчестве и в спорте сегодня, в эпоху визуального шума и социальных медиа?

Для меня честность начинается с того, что ты смотришь на вещи без иллюзий: видишь свои слабости, не прячешься от них и признаёшь их прежде всего перед самим собой. Без приукрас, без страха быть непонятым или осуждённым. Мне иногда говорят: «Как у тебя, вроде весёлого человека, такие грустные стихи?» А я просто позволяю себе грустить, проживать то, что чувствую. Это и есть честность — не маскировать боль под улыбкой, не изображать вечную лёгкость.

В то же время честность — это умение брать ответственность за свои решения, за то, как ты живёшь и на что направляешь энергию. В творчестве я стремлюсь к той честности, о которой писал Пастернак: творить не ради лайков и не ради внешнего блеска, а ради самоотдачи, ради жизни. И, наверное, моя формула честности такова — жить и создавать так, чтобы не потерять себя среди шума, чтобы каждое слово, каждая волна и каждая строчка оставались настоящими.