Михаил Швыдкой: «Фестиваль нужно любить»

Впервые о планах проведения Международного Тихоокеанского театрального фестиваля во Владивостоке заговорили в декабре 2019 года. Автором концепции творческой программы фестиваля стал заслуженный деятель искусств России Валерий Иванович Шадрин, а само мероприятие задумывалось (и было впоследствии реализовано) как важнейшая часть программы развития театрального искусства на Дальнем Востоке, которую возглавил художественный руководитель Государственного театра наций, народный артист России Евгений Витальевич Миронов.

В 2021 году в рамках первого фестиваля со своими постановками познакомили жителей и гостей Владивостока театральные труппы из 8 стран. В этом году фестиваль проходит с 21 сентября по 7 октября, и в программе заявлено уже 10 стран. Театр современного балета Кубы, традиционный вьетнамский кукольный театр на воде, театр танца «Вуяни» из ЮАР — это только первые три сюрприза, которые приготовили организаторы фестиваля в этом сезоне.

21 сентября 2023 года в зале Мариинского театра оперы и балета, где шла «Кармина Бурана» Мигеля Иглесиаса и Джорджа Энрике Сеспедеса, закончились места. Капельдинерам даже пришлось приносить стулья, чтобы вместить всех желающих познакомиться с современным кубинским балетом. Зрителей со сцены поприветствовал легендарный советский и российский искусствовед, телеведущий, общественный деятель, художественный руководитель Московского театра мюзикла и специальный представитель Президента Российской Федерации по международному культурному сотрудничеству Михаил Ефимович Швыдкой. Он отметил, что очень впечатлен панорамой Владивостока и тем, как за 20 лет изменился город. «В эти дни Владивосток становится театральной столицей не только России, но и огромного региона», — добавил Михаил Ефимович и объявил Второй Международный Тихоокеанский театральный фестиваль открытым.

Михаил Швыдкой сменил на посту Президента Международного театрального фестиваля им. А.П. Чехова Валерия Шадрина, чьей памяти в этом году посвящен Тихоокеанский фестиваль. Именно фестиваль имени А.П. Чехова и в 2021-м, и в 2023 году занимался подготовкой программы и проведением Международного Тихоокеанского театрального фестиваля.

В последние года два много говорят о том, что Россия взяла курс на Дальний Восток. Недавно мне на глаза попалась любопытная новость, что художественный руководитель Государственного музея Сергея Есенина в Москве, театральный режиссер, актер, поэт Владислав Маленко пришел к интересному выводу: отечественная драматургия должна прирастать Дальним Востоком. Это был круглый стол «Театр и кино: дальневосточная драматургия» в рамках пятого сезона Общероссийской литературной премии «Дальний Восток» им. В.К. Арсеньева. Что вы об этом думаете? Может ли новая эпоха российского театра принадлежать дальневосточным драматургам?

Новая эпоха театра должна принадлежать хорошим драматургам. Они могут быть дальневосточные, могут быть восточносибирские, западносибирские, уральские, подмосковные. Это не играет совершенно никакой роли.

Другое дело, что география влияет на восприятие мира, ощущение пространства и времени. Драматурги, которые живут в Хабаровске, будут отличаться от драматургов, которые живут во Владивостоке, просто в силу того, что у Хабаровска своя историческая традиция, это купеческий город, золотопромышленники, пушнина и так далее. А Владивосток — это океан и открытое пространство, которое ведет куда-то в неведомые дали. Это все, безусловно, влияет на чуткого литератора.

Поэтому я буду счастлив, если отечественная драматургия будет прирастать дальневосточными драматургами, но я буду ровно так же счастлив, если она будет прирастать драматургами из Калининграда. Вопрос в качестве, в способности воспринять сегодняшний день. Нужно понимать, что в каждом регионе России люди живут и чувствуют себя по-разному. Это разное ощущение реальности и разное ощущение переживания Россией исторического момента.

Приморье действительно особый мир, с особой традицией и опытом, населением, которое и морское, и военно-морское. Здесь есть ощущение каких-то таинств, связанных с уходом надолго военных, торговых и рыбопромышленных кораблей.

Русский театр известен во всем мире. Но я подумала: а насколько корректно объединять всю страну под каким-то одним понятием, «одним» театром? Говорят, что есть всего 36 драматических сюжетов, но, даже если сюжетов ограниченное количество, должен ли театр в Москве и театр во Владивостоке показывать одинаковые театральные постановки? У нас, конечно, больше общего, чем различий, но подчас нам на Дальнем Востоке кажется, что проблемы нас волнуют совсем иные, нежели жителей центральных регионов. Должны ли постановки как-то отличаться в столице и в областях?

Иркутянин Александр Вампилов писал пьесы, которые нравились в Петербурге, Москве и Улан-Удэ. Москвич Розов писал пьесы, которые волновали и владивостокцев. Понятно, что локальное имеет место быть, так было всегда. Скажем, Эдуардо Де Филиппо был диалектальным неаполитанским драматургом, которого с трудом воспринимали в Милане. С другой стороны, он писал пьесы, которые ставили и в России, и во Франции, и в Германии. Он был одновременно диалектален и универсален.

Валентин Распутин тоже жил в Иркутске, а Василий Белов жил в Вологде. И писали они о мироздании, притом что язык Белова, которого я считаю одним из самых выдающихся русских писателей 60–70-х годов, был «вологодским». А Федор Абрамов, который написал «Братья и сестры» и прекрасно знал архангелогородцев?.. Но эта диалектальность не отменяет универсальности. В конце концов, Шолохов был писателем, который жил на Дону и прекрасно его знал, но «Тихий Дон» — это роман для всего мира.

Очень опасно всякий раз ссылаться на местный колорит. Он хорош, его очень любили романтики и Вальтер Скотт, он дает особое, дополнительное очарование. Но это как с инонациональной драматургией. Пьесы Юджина О’Нила не особо хорошо должны восприниматься в России, потому что пьесы американские, пронизаны американским миропониманием и мировыражением. Тем не менее они имеют еще другой пласт, всемирный.

Мое определение классики: это литература, которая говорит о каких-то вневременных проблемах, которая понятна как в XIX веке, так и в XX, и в XXI. В программе Тихоокеанского театрального фестиваля покажут постановку «В Москву! Палимпсест» режиссера Ада Луана и компании «Сетор де Ареас Исоладас» из Бразилии. Они основывались на «Трех сестрах» Чехова. Получается, классика все-таки устарела? Ее нужно переосмыслять?

Мы не знаем, где оригинал. На самом деле, когда мы говорим о переосмыслении классики, то говорим о том, как сегодняшний спектакль относится к предшествующему, который вы видели.

И Станиславский переосмыслял Чехова, и Чехов не был доволен постановками Станиславского, говорил, что им не хватает юмора и жовиальности. Иногда так говорил: «Константин Сергеевич, вам не хватает спермина».

Поэтому, когда мы говорим о классике, мало кто читает текст, читают последнюю интерпретацию. Она становится канонической. Когда Анатолий Васильевич Эфрос в 1967 году в Театре на Малой Бронной поставил «Три сестры», их закрыли. Закрыли при помощи «стариков» Художественного театра, которые пришли и сказали: «Нет, это не Чехов». Они играли Чехова, они знали «Три сестры» Немировича-Данченко 1940 года, но это тоже была интерпретация, которая была во времени сорокового года. А Эфрос ставил все-таки почти 30 лет спустя.

Время диктует многое. Англичанин Уильям Поэул был большим фанатом Шекспира и воссоздавал его театр. В какой-то момент Поуэл сказал: «А ведь пьесы Шекспира играли в современных платьях». Да, во времена Шекспира никакого исторического костюма не было. Раз так, надо играть в современных платьях. Мужчины — в смокингах или фраках, женщины — в вечерних платьях, и тогда это будет соответствовать тому духу, который был у Шекспира. Только с одной маленькой поправкой: публика уже совершенно другая, которая читала Вальтера Скотта, Гюго, исторические романы.

Поэтому, когда говорят об интерпретации, весь вопрос только в том, на какую традицию опираться. Были целые периоды, которые казались классическими. Нужно приближать постановку к публике, принимая в расчет смысл и художественный результат.

Мне кажется, страх трактовок и интерпретаций нам немного прививается в школе знаменитым сочинением на тему «А что хотел сказать автор этим произведением?».

Ну разумеется. Людям важно извлечь из текста гения то, что им близко. Им важно извлечь, понять, зачем это все.

В программе Тихоокеанского фестиваля собраны труппы из разных стран мира. Не только зрители могут проникнуться каким-то новым для себя искусством, но и театры взаимопроникают друг в друга. Но не потеряют ли театры разных стран в современности из-за такого плотного обмена свои традиции и аутентичность? Или мы получим что-то новое из этого?

Гастроли театра были и в XVIII веке в Европе. В XIX веке гастролей было очень много: в России играл французский театр, во Франции — итальянский театр, где играли итальянские актеры на итальянском языке. Гастролировали самые крупные артисты, например, темнокожий трагик Олдридж из Америки.

Какой-то обмен происходил всегда. Французский классицизм влиял на немецкий, влиял на русскую театральную культуру. Сумароков был абсолютным классицистом, который переводил с французского пьесы Мольера и адаптировал их русскому зрителю.

Мы недооцениваем даже Средние века. Универсализм латыни был подобен нашему интернету: все образованные люди переписывались на латыни и писали на латыни. Это объединяло интеллектуальное пространство.

Человеческая общность — это всегда некий обмен, и это не изобретение нынешнего времени, как кажется, это свойство человеческого сообщества вообще. Люди любопытны, им интересно, что происходит в мире. Любые крупные национальные культуры настолько самодостаточны и обладают внутренним суверенитетом, что им не страшны никакие воздействия.

Взаимодействия полезны, а изолированные этносы вымирают. Русская культура, например, всемирно отзывчива, она благосклонна к иностранному, берет оттуда то, что нужно, а что не нужно — отторгает.

У Фестиваля очень насыщенная интересная программа, не ограниченная азиатским направлением, как можно ожидать от всего «тихоокеанского». Как в этом году подбирались постановки в программу Фестиваля?

Концепт был сформирован под влиянием ситуации в современном мире, когда отношение к России и отношения с Россией были невозможны для европейцев. Но им были невозможны, а не нам, мы открыты для сотрудничества.

Сегодня межгосударственные контакты с Европой, Канадой, Австралией, Японией прерваны. Валерий Иванович Шадрин, памяти которого посвящен нынешний фестиваль, смотрел на восток раньше, чем мы туда политически повернулись. Он понимал, что это новый мир, который нужно открывать. Он концептуально пришел к выводу, что нужно посмотреть, что происходит в Южной Африке, Бразилии, Латинской Америке.

Этот фестиваль открывает многообразие мира. Мы прикоснемся к южноафриканскому балетному искусству, кубинскому, аргентинскому. Чему-то такому, чего мы либо не знали, либо знали поверхностно. Аргентина привозит «Малево Экстрим»: все удивляются, но танго — это мужской танец. Все знают его как танец мужчины и женщины, но рождался он несколько иначе. Мне кажется, что программа многообразна в открытии мира. Европейский театр будет представлен русским и армянским.

В этом году в рамках образовательной программы Фестиваля на сцене Пушкинского театра покажут спектакль Михаила Милькиса «Про любовь» по пьесе Эдварда Радзинского «104 страницы про любовь», в котором сыграют студенты 4 курса Дальневосточного государственного института искусств. В каких проектах вы заинтересованы для Фестиваля? Какие возможности для участия есть для дальневосточных трупп?

Важно и в высшей степени полезно, чтобы спектакли владивостокских театров включались в контекст театрального фестиваля.

Нужно смотреть. Мы хотим только одного: чтобы было качественно и на уровне со всеми остальными постановками.

В интервью нашему журналу (Выпуск OFF за ноябрь 2021г. — Примеч. ред.) Валерий Иванович Шадрин делился, что проводится анкетирование зрителей Фестиваля, чтобы понять, кто те люди, которые его посещают. Какой сложился портрет зрителя во Владивостоке?

Зрители разные, хотят разного, но есть вещи, которые всех объединяют. Был удивлен, когда узнал, что владивостокский зритель не перекормлен искусством Китая, Вьетнама. Я веду переговоры, чтобы привезти что-то интересное из Южной Кореи, я в этом заинтересован.

Хочется показать мир в многообразии. Думаю, что привезем то, что удовлетворит разные зрительские сегменты.

Часто в СМИ и литературе проводят аналогию между кино и театром. И если подумать, то требования зрителя к кино становятся все строже и строже. Фильм с поездом, который движется на зрителя, уже никого не удивит. Массовое кино делает упор на картинку, на спецэффекты, но не на диалоги. А как в случае с театром? Сейчас есть движущиеся декорации, бассейны на сцене. Не оказывает ли это негативного влияния? Или, наоборот, это хорошо, что можно усилить впечатления зрителей?

Я руковожу Московским театром мюзикла, который мы и создали с Давидом Смелянским и Сашей Поповым 12 лет назад. И я отвечу сейчас, как театральный практик.

Последняя наша работа — вечер памяти Григория Горина. И когда мы закончили этот вечер, люди сидели и плакали. Для меня это самый главный критерий театрального искусства.

Не нужно театру соревноваться с кинематографом. Сегодня в больших кинотеатральных пространствах идут высокотехнологичные яркие экшны, это кино для молодого зрителя. С этим соревноваться бессмысленно. Потому что театр может дать зрителю только одно — живую человеческую эмоцию.

Мы живем в мире гаджетов, в виртуальном мире. Театр — очень подробное искусство, мы можем помочь людям остановиться, посмотреть друг на друга, почувствовать какую-то теплоту и контакт. Живое с живым — это театр.

Мюзикл — очень технологичное искусство со множеством различных конструкций, в том числе у нас в Театре мюзикла тоже есть движущиеся сцены. Сейчас мы делаем новый спектакль, романтическую комедию про ковид, думаю, будет очень актуально. Тоже будут большие декорации. Но все равно это не имеет никакого смысла, если не будет живого чувства. В кинематографе его нет, это экранное отражение, которое может пугать, радовать, вызывать сильные эмоции. Но общения со зрителем нет. А это очень важно.

Что может сделать регион и его зрители, чтобы поддержать развитие Фестиваля?

Правительство должно заниматься инфраструктурой, сделать ремонт в театре Ефима Семеновича Звеняцкого. Для такого фестиваля нужна хорошая инфраструктура, нужны площадки, на которых можно играть самые разные спектакли. Также в этот раз на образовательную программу большой спрос, но в аудиториях не хватает мест.

А зрителям, я думаю, фестиваль нужно просто любить. Важно, чтобы публика ждала фестиваль. Но это уже зона нашей ответственности, мы должны привозить то, что будет интересно.

текст: Оксана Усова

продюсер: Диана Чекан

фото: Александр Куров

ретушь: Ольга Буток