Международная Букеровская премия объявила лонг-лист 2022 года

Жюри Международной Букеровской премии опубликовало лонг-лист престижной награды за лучшее переведенное на английский язык и опубликованное в Великобритании или Ирландии художественное произведение. В 2022 году в него вошли 13 произведений авторов из 12 стран мира, переведенные на английский с 11 языков, среди которых впервые присутствует и хинди. В список полуфиналистов этого года вошли предыдущие победители Ольга Токарчук и Давид Гроссман, а также авторы, впервые переведенные на английский язык. Как пишут организаторы премии, в лонг-листе доминируют независимые издания. Tilted Axis — издательство, основанное лауреатом Международной Букеровской премии Деборой Смит, — впервые появилось в списке с тремя названиями.

В 2021 году лауреатом Международной Букеровской премии стал французский писатель Давид Диоп за книгу At Night All Blood Is Black («Ночью вся кровь — черная»), которую на английский язык перевела американская поэтесса Анна Мощовакис. Книга вышла в издательстве Pushkin Press. В финал прошлого сезона вышла и книга автора из России Марии Степановой «Памяти памяти» в переводе Саши Дагдейл.

Давид Диоп. Ночью вся кровь — черная

Гипнотическое и душераздирающее повествование о воспаленном разуме, не способном совладать с горем и ужасами войны. Альфа Ндие, сенегальский солдат, сражающийся на стороне Франции во время Первой мировой войны, теряет на поле боя своего друга Мадембу Диопа. Без своего больше чем брата Альфа одинок и потерян, но находит спасение в жутком ритуале, который со временем начинает все больше и больше пугать его товарищей по оружию. Как далеко готов зайти Альфа, чтобы загладить вину перед своим погибшим другом?

Насквозь пронизанный пулями и языческой магией, «Ночью вся кровь — черная» напоминает о забытой главе в истории Первой мировой войны. Смешав традиции устного повествования с сухим журналистским описанием ужасов жизни в окопах, Давид Диоп создал необычайную по силе и поражению историю о погружении человека в безумие.

Мария Степанова. Памяти памяти

Попытка написать историю собственной семьи, мгновенно приходящая к вопросу о самой возможности сохранять память о прошлом, разбор семейного архива, оборачивающийся смотром способов жизни прошлого в настоящем, и история главных событий XX века, как она может существовать в личной памяти современного человека. Люди и их следы исчезают, вещи лишаются своего предназначения, а свидетельства говорят на мертвых языках. Описывая и отбрасывая различных посредников между собой и большой историей, автор «Памяти памяти» остается и оставляет нас один на один с нашим прошлым.

Ольга Токарчук. Книги Якова

История, к которой писательница обращается в этом произведении, столь неординарна, что отсутствие романа на эту тему можно объяснить лишь тем, что душа будущей книги ждала такого писателя-анархиста, как создательница образа Янины Душейко. Нужен был именно такой анархо-мистический рассказчик, как Токарчук, чтобы показать Речь Посполитую, которая является нам в «Книгах Якова»: отчасти своя, родная — и отчасти чужая, далекая от удобных стереотипов, начиная с заезженного мифа насчет религиозной терпимости и католической идентичности.

Откуда зло, где Бог? «Книги Якова» бесстрашно ищут ответы на эти вечные вопросы. И этим такое огромное здание, каковым является роман Ольги Токарчук, не ограничивается. Его тело — мелочи будничной жизни: собаки, растения, тонкие волоски на теле, пояса, платья, взгляды, интимные минуты, танцы, грустные или веселые женщины, мужчины и дети XVIII века, которые такие же полнокровные и настоящие, как душица, выпалываемая ксендзом Хмелёвским в придомовом садике.

В «Книгах Якова» Токарчук примерила на себя новую роль: теперь она задиристый пророк XXI века, который берется за историю народа, чтобы эту историю как следует вытрясти, отгладить и изложить на свой лад. Хотя действие «Книг Якова» происходит двести пятьдесят лет тому назад в провинциальных поселках или в экзотических городах и речь идет, казалось бы, о мистических и темных вещах, эта книга чертовски актуальна и важна.

Клаудиа Пинейро. Елена знает

Голос Клаудии Пинейро звучит как шелк, но это острый, как бритва, шелк. Елена живет в ритме таблеток. Она должна принимать их через определенные промежутки времени, иначе ее мозг перестанет вырабатывать дофамин, а тело не будет его слушать. Каждый шаг — это вызов. Каждое движение — неизвестно. Каждый день может сделать его хуже, потому что улучшение просто невозможно. Несмотря на все это, Елена отправляется в путь, который для здорового человека был бы тривиальным, а для нее стал настоящим мучением. Ей предстоит дойти до вокзала и проехать в центр города, найти дом, в котором живет некая женщина, ведь только она может помочь Елене узнать правду о Рите. Рита, дочь Елены, уже несколько месяцев как мертва. Все говорят, что это самоубийство. Елена знает, что это невозможно.

Инес Перейра, всегда ухоженная и улыбчивая, заботится о доме, муже и дочери. Идеальная хозяйка, понимающая и воспитанная. Однако однажды Инес находит в вещах мужа открытку с нарисованным помадой сердечком и подписью «Ваш». И теперь она знает, что Эрнесто ей изменяет. Однажды вечером она следует за мужем и становится невольной свидетельницей гибели его возлюбленной. Что будет делать Инес? Что угодно, лишь бы сохранить свой брак, чтобы этот инцидент не повлиял на ее комфортную семейную жизнь. Инес незаметно с заднего сиденья берет дело в свои руки, чтобы ее безбедная семейная жизнь не пострадала от этого инцидента.

Давид Гроссман. Больше, чем я люблю свою жизнь

Роман Давида Гроссмана «Больше, чем я люблю свою жизнь» показывает работу писателя, стремящегося запихнуть как можно больше жизни в единую структуру, в характерно экспансивном стиле. На этот раз, как он объясняет в благодарностях, его книга возникла из реальной истории югославского партизанского бойца, с которым Гроссман развил глубокую дружбу в течение 20 лет и который попросил написать его рассказ и рассказ его дочери. Романист отмечает, что ему была предоставлена «свобода рассказывать историю, но также воображать и изобретать ее так, как она никогда не существовала».

Результатом является определенная путаница и ненужное отвлечение от основных событий, но мастерство и щедрость видения этого писателя таковы, что «Больше, чем я люблю свою жизнь» выходит за рамки своих недостатков, чтобы наложить заклинание, которое задерживается. Гроссман особенно хорош в изображении женщин, представляя их сложными и нюансированными персонажами, и его понимание непрозрачных способов любви — иногда подземных, часто неожиданных или произвольных — не имеет себе равных.